ИЗ ПЕРВЫХ РУК
Институт Графоанализа Инессы Гольдберг представляет:
Альберт Эйнштейн
Приветствую вас, дорогие читатели, в нашей рубрике, на страницах которой мы стараемся привнести новый графологический взгляд на известных и значимых персонажей в мировой истории. Герой сегодняшнего графологического расследования – А. Эйнштейн.
Чего бы мы могли ожидать увидеть в его рукописях: возможно аномальный, сложный, странный почерк? Чрезмерную нитеобразность или сверхразвитую верхнюю зону? Почерк Эйнштейна поражает своей внутренней графологической слаженностью и эстетикой. Речь не идет о «красоте», подразумевается тонкая простота, баланс графических признаков, не нарушающий общей гармонии и однородности «хорошего вкуса».
Это может показаться удивительным, но почерк Эйнштейна вовсе не несет на себе печати «типичной» гениальности, бурлящей креативности и так далее. Безусловно, нельзя не отдать должное когнитивным и интеллектуальным возможностям его автора, но здесь не доминирует этакая «характерная для гения» изменчивость, комбинаторность, постоянная и бесконечная новизна и творчество. Попробуем объяснить, в чем же заключался «фирменный секрет» Эйнштейна.
/Фото с сайта Лейденского университета/
Анализируя почерк и пытаясь понять, есть ли такой секрет, становится очевидным, что сыграть свою роль в науке и достичь признания Альберт Эйнштейн смог не случайно, это действительно было во многом предопределено. Попробуем описать феномен этого человека, указывая на свидетельства сказанному в его почерке.
Эйнштейн был индивидуалистом и ярким, неповторимым интеллектуалом, всегда имеющим собственное видение. В нем была способность к углубленному исследованию и вбиранию информации, к пониманию различных аспектов, к умению рассмотреть их со всех сторон. В почерке об этом нам говорят однородность, мелкий почерк, постоянный наклон, ровные строки,.сдержанная скорость, углы, – то, что свидетельствует о концентрации внимания, сдержанности, невозмутимости и основательности.
Эйнштейн был человеком, далеким от импульсивного или несдержанного поведения. Его эмоции никогда не опережали разум. Невозможно себе представить, чтобы такой человек решился на какую-либо авантюру или пошел на риск. Прежде чем принять решение, он “семь раз отмерит”, просчитает, словно гроссмейстер, несколько ходов наперед. Обо всем этом свидетельствует сдержанная скорость, мелкий размер и сконцентрированность букв, их точность, отличная организация текста в пространстве, ровные строки, ритмичность.
При этом он был человеком, расположенным к социуму, к людям вообще. Речь не идет о психологических навыках или эмпатии, либо об открытом проявлении чувств, однако людям в целом и чужим мнениям он был открыт, – об этом свидетельствует развитие почерка по горизонтали вкупе с правым наклоном. Просторность в почерке – ясность суждений, порядок в мыслях, а также объективность. Суждения и мнения Эйнштейна были объективны, но никогда – в форме критики или нападок, поскольку почерк показывает отсутствие предрасположенности и природной силы для напористости или агрессии. Наоборот, отсутствие признаков какой-либо спешки или влияния эмоций давало ему способность действовать полностью продуманно, обстоятельно вникая в предмет изучения.
Важно обратить внимание на то, что почерк Эйнштейна характеризует индивидуальность букв, их нестандартность – признак высокого интеллекта. Есть стойкое постоянство, ровная однородность признаков – как предсказуемость, логичность и последовательность. Отчасти – угловатость. Угловатость в почерке этого человека не резкая – она лишь как необходимость, не более чем собранность, для того, чтобы иметь свое сформированное мнение, а также для того, чтобы он мог быть способным задержаться на любой интересной проблеме и обстоятельно разобрать ее.
Итак, что мы ожидаем в случае «типичной гениальности»? Она подразумевает и графологически, и психологически больше признаков раскованности, внутреннюю свободу, раскрепощение и непосредственность. Но что мы видим в данном почерке? Усилия, волевые проявления, – они не соответствуют графическому стереотипу “гения”, который, будучи ведомым интуицией, будет склонен не «заморачиваться», а избегать препятствия или бесполезную трату сил. Будет искать “легкие пути” и в почерке – обходить трудности и экономить усилия.
В данном случае картина иная: Эйнштейн не избегает трудностей, а усиленно, в напряжении, работает: высокий уровень контроля в почерке, четкость, ровность строк, мелкий размер, углы. Вместо непосредственности и раскрепощенности – сосредоточенность.
Признаки интуиции в данном случае не являются доминирующими, а проявляются лишь легкостью штриха, – это не раскрепощает или “рассеивает”, а только гармонизируют личность, дает Эйнштейну блестящую способность видеть цельную картину, синтезировать. Уже имеющуюся информацию, данные, достижения других людей и т. д. он мог неожиданным образом отлично объединить. Однако будучи свидетельством такой системности, почерк показывает, что чтобы, пусть и виртуозно что-то интегрировать, необходимы исходные данные, уже имеющиеся факты. По всей вероятности, Эйнштейн не мог действовать или прийти к чему-либо полностью с нуля, он должен был получить исходную информацию.
Мы не наблюдаем в почерке значительной нитеобразности букв или связок, легкости строчек, слов и букв, раздельности, – интуиция не играет здесь решающей роли. Однако мы видим блестящую последовательность в мыслях и действиях – четкость, ритмичность, однородность почерка, постоянство наклона, размера, интервалов. Логичность и аналитическое мышление видны в нестандартности написания букв и упрощенности, при которой остается лишь суть.
Другими словами, графологически, если сформулировать главный секрет Эйнштейна – он, безусловно скорее «великий интегратор», «великий ум и математик», чем «гений». Уверена, что теория относительности, так или иначе, не была изобретением “с нуля”, а результатом того, что Эйнштейн смог отлично формализовать и описать всю эту теорию, используя для нее то, что было известно до него. Прежде всего, Эйнштейн – это, вне всяких сомнений, чисто математический талант, это подтверждается как полной графической однородностью и ясностью в почерке, так и нестандартностью формы, упрощениями, интервалами и идеальной организацией текста в пространстве. Схематичность предполагает лаконичность, которая здесь присутствует в буквах и свидетельствует о природной склонности к чистейшему анализу, математической лаконичности. Здесь в полной мере, я бы сказала, подходит выражение «краткость – сестра таланта».
Таким образом, можно утверждать, что склонность Эйнштейна к теоретическим направлениям в большей степени, чем к экспериментальным, практическим или прикладным областям науки была предопределена. Теперь попробуем ответить на следующий вопрос: является ли гением только генерирующий некую идею? Или – гениальным может быть и интегрирующий идеи в уникальную концепцию? Достаточно сложно решить, равные или нет это заслуги и требуют ли они одного уровня интеллекта, хотя и несколько разного механизма мышления.. Однако мышление и интеллект – это только часть врожденных качеств, личность наделена и другими качествами, которые оказывают на нее позитивное или негативное влияние в жизни.
Можно было бы опасаться, что человек, одаренный исключительным творческим потенциалом, так называемый «гений», мог бы затрудняться вести обычную жизнь и быть приспособленным к ней. Эйнштейну же повезло: его гениальность не настолько «интенсивна», чтобы вызвать действительно трудную социальную адаптацию. Это как раз то удивительное с графологической точки зрения «чувство меры», графическая однородность, сдержанное движение, которые и отвечают за отличный баланс и внутреннее равновесие между мерами интеллектуального и эмоционального начала. Эйнштейну удается соблюдать такую меру совершенно естественно и продуктивно.
В этом смысле, Эйнштейну повезло. В отличие от многих других выдающихся людей, он не был эксцентричным, не бросался в авантюры, не делал вызывающих заявлений, не провоцировал прессу, вел размеренный и спокойный образ жизни и сохранил репутацию серьезного и скромного человека. У нас есть представление, как должен выглядеть типичный почерк гения. Почерк Эйнштейна показывает обратное тому, что можно было бы вообразить о гении, но здесь нет исключительных качеств, не встречаемых в обычной жизни. Зато есть замечательная способность балансировать, сохранять правильную меру, которая удерживает от слишком сильных эмоций, реакций, влечений, порывов, распущенности, от того, что иногда связывается с гением. Он абсолютно неподвластен подобным порывам.
То, что является выдающимся в почерке Эйнштейна – это не какие-либо необычные явления, а уникальные пропорции, казалось бы, обычных графологических признаков. Он нашел “золотое сечение”, формулу, идеальные условия для проявления своего математического таланта. Однако, как это часто бывает, когда существует перевес в одну сторону, оказывается нехватка чего-то в другой стороне. Так произошло и с Эйнштейном – у него образовался дефицит некоторых психологических качеств.
Прежде всего, отсутствует внутренняя психологическая гибкость и открытость, которая свидетельствует о способности воспринимать и тонко чувствовать окружающих. Проще говоря, почерк обнаруживает то, что ему неподвластно в полной мере умение налаживать душевный контакт с другими людьми, отсутствует главный навык психологического понимания других личностей. Особенность Эйнштейна в том, что спокойствие, которое характеризует его, не происходит от сознательного, вдумчивого контроля, а это просто последствие некоторой нехватки живости в чувствах и эмоциональной подвижности. Почерк не демонстрирует заметной тенденции, скажем, к эксперссии чувств или потребности в проявлении тепла и участия. Другими словами, речь идет об “эмоциональном отстранении”.
Если попробовать сказать точнее, это спокойствие созерцателя, исследователя, это взгляд на происходящее со стороны, но не изнутри, не участие и взгляд вовлеченного, неравнодушного человека. Другими словами, в эйнштейновском спокойствии сквозит скорее философская непричастность, чем теплое участие. И если вдруг кто-то ожидал бы от него последнее – он бы растерялся, так как попросту не знал бы, что от него хотят.
Он не мог прочувствовать иррациональность, разнообразие проявлений человеческой природы, разнообразие эмоций и переживаний. Его стабильное и несколько отчужденное постоянство не давало ему прочувствовать и оценить необходимость и даже ценность отношений, чувств, переживаний – чего-то непостоянного, разнообразного, неуловимого. Все это кажется ему просто лишним и неуместным, и при столкновении с такими эмоциями Эйнштейн терялся. Он словно был “не от мира сего” и не знал, как себя вести в подобных ситуациях. Выдающийся ученый был беспомощен перед проявлением чувств.
Он был не очень приспособлен к бытовой жизни именно потому, что все бытовое, обыденное и рутинное – не воспринимал, не уделял этому внимания. Это происходило вовсе не по причине плохой концентрации или неумения сосредоточиться. В почерке мы видим точность, мелкий размер букв, четкость, угловатость, отличный психомоторный контроль, ровные строки – это означает, что концентрация внимания ученого была максимально развита.
Поэтому обычной инстинктивной психологической защитой Эйнштейна было поведение, которое характеризовалось дружелюбным, рациональным, несколько эмоционально отстраненным отношением с окружающим его миром. Защита – в неком отрицании чувств и эмоциональной причастности. Но это, раззумеется, происходило не потому, что в почерке Эйнштейна присутствовали неприятие, грубость, резкость, означая протест, жестокость или эгоизм, а из-за некоего эмоционального дефицита в его личности, душевной пустоты, которые он никак не мог восполнить. Эйнштейн не мог жить страстями. Любые эмоции, которые могли бы подавлять его ум, он просто автоматически уменьшал, отрицал, переводя их в разряд не имеющих значения.
Отрицание чувств, внутренняя эмоциональная пустота, отчужденность, уединение в собственном внутреннем мире – все это свидетельствует о наличии в Эйнштейна легкой тенденции к так называемой “аутистической потенции”, некоторой тенденции к шизоидности, в соответствии с учением И.Одема. В почерке об этом свидетельствует сочетание мелкого почерка с мелкой средней зоной, более чем просторной организацией, большим незаписанным пространством.
Многие знают о сенсационности, связанной с именем Эйнштейна. Насколько непросто было выдержать такое психологическое напряжение – твоя личность вдруг интересует весь мир? Однозначно можно утверждать, что этот человек был защищен от безумия информационной и эмоциональной перенасыщенности, идущей от внешнего мира. Именно поэтому, вопреки толпе, желавшей в свое время превратить его прижизненно в звезду, пытавшейся представлять его как «сенсацию» или, наоборот, до этого – как «скандал», он устоял, просто будучи отстраненным от всего этого. Секрет в том самом его внутреннем балансе, а также природной стабильности и воле, именно благодаря этому, на мой взгляд, вся шумиха и ажиотаж вокруг его имени для него самого просто сходили на нет. В таких ситуациях его психологические особенности помогали сохранять адекватность в нестабильных ситуациях.
Будучи непонятым и непонятным до конца окружающим, Эйнштейн всегда, даже в самые сложные моменты жизни имел свой внутренний “островок безопасности” – особую психическую организацию, в которой все строго подчинено рациональности и чистому интеллекту. В его системе ценностей факторам, цель которых – повлиять или вызвать определенные чувства, настроения или реакции – он просто не придавал значения, поскольку все это иррационально.
Несомненно, перед нами выдающийся человек, неординарная личность, острый ум и высочайшее самообладание. Многие люди восхищаются этим человеком, его умением контролировать себя настолько, чтобы отказаться от провозглашения кумиром, когда этого просит весь мир. Известно, что Эйнштейну было сделано официальное предложение стать президентом. Он остался равнодушным к безмерному по масштабам признанию человечества. Однако именно там, в сфере эмоций крылась главная проблема Эйнштейна: дефицит чувств и пустота во внутреннем мире. У великого ученого не было горячего сердца.
Институт Графоанализа Инессы Гольдберг